Кое-что осталось от прошлогоднего Токио — порядка 30 кадров дня перед отлётом, когда основное уже упаковано (я почти горжусь тем, что всё барахло за 3 месяца помещается в средних размеров чемодан и рюкзак, хотя мне немного помогли, да). Это состояние схоже с невесомостью — ты вроде бы ещё здесь, но, поскольку я всегда тяжело переживаю отлёты (зачем я вообще всё ещё причиняю себе это всё?), сознание начинает течь на запад немного заранее. В обратную сторону, кстати, джетлаг тоже протекает тяжелее: с запада на восток ты просто хочешь спать первые два дня, а с востока на запад ты хочешь спать когда угодно, только не ночью, и есть ощущение дезориентации, как будто тебе дали по голове (спасибо, что без тошноты).
Вообще, знаете, все эти душевные метания, может, иногда выглядят неоправданными, но сильно двигают меня вперёд, так как застоявшиеся чувства легко превращаются в болото. В Японии стать болотом решительно невозможно, и это ещё одна причина, по которой я здесь.




Какие-то Роппонги по пути к Синдзюку.



Я хожу этими дорогами исключительно редко, в основном — если хочу показать кому-то Маман и Роппонги Хиллз.



Вечно бурлящий организм с космическим количеством клеток. С одной стороны, всё постоянно перестривается, переделывается, меняется под натянутым брезентом, с другой — 5 лет ходишь мимо одного и того же рекламного стенда.



Green Peas — одно из бесчисленных токийских казино. С развесёлым маскотом, разумеется.



Я вот только-только начинаю ориентироваться на Синдзюку. Он даже гуглокарты вгоняет в ступор, они не понимают, где север, где юг, и где юзер.



Мне очень по душе этот храм и его граффити, в этом закоулке есть особое настроение, что-то созвучное Аниматрице и её саундтрекам. Всё хочу прийти сюда и поснимать кого-нибудь. Или чтобы меня поснимали.



Вечный оппонент тигра, дракон, слегка загорожен какими-то конструкциями. И бухающими чуваками.



Я знаю, кого хочу здесь пофотографировать, так что загадаю еще мини-желание: чтобы мы были в Токио одновременно, и свободны.



Синдзюку, потому что здесь неподалёку живет и работает подруга, с которой мы договорились встретиться. А пока я жду её, можно навестить ещё кое-кого.



О, вернувшись в Москву, я первым делом побежала на сеанс Хэна Соло: хоть и было понятно, что не стоит ожидать много, это мой самый-самый любимый персонаж вселенной Star Wars уже больше 20 лет.



Заглянула в Toho Cinema в надежде найти крутой мерч с Соло, но нет. Хотя с Призраком в доспехах в позатом году было много чего прикольного.



Чем ближе к вечеру, тем люднее. От японской толпы особо не устаёшь, но в таких районых, как Синдзюку, её этнический состав довольно разнообразен, и это может быть утомительно.



Китайцы орут, европейцы бродят с большими рюкзаками и потерянным видом.



У зубастой крошки всё по-старому — реагирует утробныс рычанием на почёсывание бока.



Кокон сразу выдаёт локацию. Всегда снимаю этот вид, когда поднимаюсь сюда.



А здесь вооюще существует типовая застройка? Такое ощущение, что каждое здание строится под конкретные нужды — взять, например, эти паралеллепипедные конструкции на крыше дома, что на переднем плане. Это тонны шарма, на самом деле.



Да, в глотке фонарики: в определённые часы кайдзю орёт со светомузыкой. Мой кот, думаю, тоже не отказался бы от такой фишки, он определённо считает, что я его не слышу.



Когда здесь не слишком ветрено, можно просто посидеть за стеклом и немного поблуждать взглядом по городской геометрии. Токио параллельно со своими тахикардийными ритмами наполнен всеми сортами медитации.



Вечерняя Сибуя провоцирует душевный подъём и желание раствориться в её атмосфере, вечерний Синдзюку — желание двигаться, скользить по переулкам Голден Гай со скоростью Соника.



Ну вот, это был июнь, и в последний раз в том году я смотрела, как Синдзюку под темнеющим небом наполняется светом и цветом, чтобы вскоре напомнить плывущую во тьме ярко фосфоресцирующую каракатицу.



Это особый сорт грусти, к которой примешивается какая-то уверенность.



Прежде чем ехать домой, сворачиваем в Омоиде-Ёкотё. Этот переулок всё ещё балансирует между туристическим и тусовкой для местных, но процент туристов неумолимо растёт.



А, просто пара кадров на память. Вид у меня заранее ошалевший. :D



Я вообще мало помню в своей жизни такой погоды, чтобы вечером и в шортах.



Гордый トイレ попадает практически во все объективы. Зная историю переулка, это забавно вдвойне.



Туристов хаотичный переулок пугает всё меньше и меньше, и всё чаще можно увидеть их сидящими за стойками в ожидании якитори, вполне самостоятельно, без японских провожатых.



Появляются и надписи на английском. Появляется и что-то, напоминающее ревность — немного даже стыдное чувство по отношению к стране, в которой толком и не жил.



Хотя всё это условность, на самом деле, так же, как и с людьми. Зачем ещё ты на этой планете, если не затем, чтобы узнавать новое — людей, места, явления — и влюбляться в это.



Здорово проходить и замечать те же лица, что и годы назад. И с волнением искать знакомые, надеясь, что они посто не вышли на работу именно сегодня.



Ребята, работающие здесь, управляются с утварью и едой так ловко, что, кажется, они просто посылают мозговые импульсы предметам, и те выполняют работу сами. Новичков видно сразу, но и они стараются бодриться.



Остаётся только пожелать, чтобы туристы не вытесняли тех, кто привык заходить сюда с друзьями после рабочего дня.



Договариваюсь с Синдзюку, что мы увидимся как можно скорее, и еду в Йокогама, чтобы оттуда рано утром снова поехать в Токио. Да, я знаю про йокогамские автобусы до Нарита, но мне хотелось ехать именно через Токио, впервые — на автобусе от одноимённой станции, а не на привычном Кейсей.
Мини-квест по поиску остановки с чемоданом наперевес — тоже неплохо, чтобы отвлечь себя от факта отъезда. Впереди ещё много.