Моя японская жизнь, такая, какой она получается — это слегка high tech low life, немного того, немного того, на том уровне, когда всё остаётся в рамках твоего выбора, хотя нет, скорее, просто скорее следствием внутреннего, чем влиянием внешних обстоятельств: когда ограничения ты воспринимаешь скорее в игровой форме, и моё low — больше складывается из невысоких потребностей, хотя, если честно, я всё не могу понять, много мне нужно, или нет. Иногда мне кажется, что я целиком состою только из потребностей, а потом, сосуществую с кем-то, выясняю, что их и вовсе нет. А мое high всегда ровно такое, чтобы всегда хотелось прыгать выше желаемого уровня, часто — выше собственной головы. И того, и другого достаточно, чтобы 24/7 витать в лёгком киберпанковском романтизме — пожалуй, моё самое любимое, продуктивное и естественное состояние. Пожалуй, одна из причин, по которой я постоянно стремлюсь сюда.
Здесь я немного сам себе герой, спина прямее, и мысли точнее и легче. И все, кто здесь, тоже раскрываются проще и ярче, и, если собрать нас всех вместе, мы будем достаточно самобытны, чтобы составить интернациональную японскую Лигу Справедливости.
Одним йокогамским вечером мне очень приспичило пройтись до Икеи, а чо там, час туда-обратно — не крюк, чтобы потискать плюшевых акул и послушать свежезалитое музло.
Вдоль плавно изгибающегося берега Цуруми по ту сторону от станции Камои выстроились заводы. Когда я ходила мимо них днём, они не выдавали свою деятельность практически ничем.
Вполне могло бы быть пейзажем из моей московской реальности, но что-то его выдает — то ли мощные опоры ЛЭП, то ли типично японские новостройки, эти зубчатые балконы с отсылкой к лёгкому брутализму.
В Икее безлюдно, ничего такой кофе и всякие прикольные штуки с видеопроекциями, а на обратном пути — автосалон за автосалоном, блестящие мордочки смотрят прямо на дорогу, выглядывая нового хозяина.
Спящие районы плавно переходят в чёрные горы. На фоне сине-серого неба едва различимы их ломаные чёрные силуэты. Я постоянно фиксирую их краем глаза, и, кажется, подпитываюсь от того, что они рядом.
Не встречаю ни одного пешего прохожего, и если было бы, с кем поговорить по дороге, я бы делала это шёпотом, чтобы не тревожить свет в окошках.
У Тавара Мати в её "Именинах салата" есть одно очень точное...
"Над домиками безлюдными
Выстроенными напоказ у дороги
Космос слегка дрожит..."
Мини-мини кар и его большой брат.
Isuzu (они делают разные грузовики), в темноте издаёт невероятные звуки, напоминающие приглушённые песни работающего МРТ-аппарата. Чем дольше я стою, делая несколько кадров на длинной выдержке, тем больше звуки из недр завоза пробирают насквозь, наполняя каким-то даже страхом.
Длинные трубы молчат. Я часто бывала здесь днём, когда Стэм жила на этом берегу реки, и не помню шума от заводов, только шум дороги, на которую выходил балкон.
Рядом уже живут, и утробных стуков завода уже практически не слышно. Но ещё и не ночь, наверняка до 10 часов громадный Isuzu тоже затихнет.
Я вроде всего несколько лет существую с этими голубыми вешалками для сушки одежды, а как будто всю жизнь — чувство спокойствия такое же, как от вещей, которая делала в детстве бабушка, или от старых детских книг.
Эти несколько километров были явно лишними для моих ног, и наступает тот момент, когда начинаешь думать, идти ли медленно или расслабленно, или поднажать, чтобы поскорее упасть на родной футончик.
Рамэнная символизирует собой станцию Камои, а значит, до дома ещё 20 минут в горку.
И ещё один йокогамский вечер, и любимый ветреный пирс Осанбаси.
Я всё кутаюсь в найденное в лабиринтах Асакуса кимоно, а ветер пытается сделать из него парус, как он привык поступать со всеми полотнами близ воды.
Я так и вижу это место в десятках фильмов и видео, которые существуют пока только в моей голове.
И сколько ни бывай здесь, всё ещё больше похоже на реальность для всесильных Слая, ЖКВД или Джета Ли, в которой мы оказались случайно, ощущая себя скорее массовской, чем героями.
Если подумать, этот пирс полон личных историй, здесь больше века воспоминаний, которые никак не прочесть, разве что заметить краем глаза призраков из разных слоёв прошлого.
Море всегда наполнено ожиданиями и трагедиями — оно их приносит, и оно уже уносит их насовсем.
Не знаю, каким этот пирс был раньше, я его застала уже таким, как вся Йокогама — ловящим в стеклянные отражения портом между мирами.
Однажды я видела, как сюда причалил корабль, такой огромный, что заслонил собой весь вид на Минато Мираи, и пирсы, тянущиеся от этой металлической громадины, сверкающей рядами иллюминаторов, казались жалкими ниточками, и не верилось, что это не космическая станция, прибывшая из гидрокосмоса, и вечером здесь не даст концерт Плава Лагуна.
Такими должны быть коридоры для путшешествий между мирами, не заземляя сознание дьюти фри и фигурками Красного и Жёлтого из M&M`s, и кофе, торопливым, но горячим и настоящим, в противовес тёплому и горьковатому содержимому пластиковых кувшинов на борту, которое сдобрит только улыбка стюардессы — хорошо, если не дежурная.
Кимоно похоже на реку, а я, с ветром в волосах — не иначе как на дракона, который живёт в бурном потоке :)
И мой друг — зная её историю, сомнения, стремления и страхи, мне всё ещё кажется, что это — её место, и она была здесь всегда, с самого начала.
За ярким слоем глянца, окутывавшим Стэм на фотках, на которых я увидела её впервые, мне не составило труда разглядеть то родное и настоящее, что притянуло меня практически сразу.
Я знаю,что она слышит каждое моё слово, всё попадает в цель, даже когда её сознание рассеивается в облаках сообщений из мессенджеров, некоторые из которых, я не шучу, могут быть самой важной вещью на свете в течении секунды.
Мы показываем друг другу отсутствие стен и твердо наступаем ногой туда, где другой видит пропасть. Наверное, такой должна быть дружба?
Под этими волнами точно есть исполинский генератор чувства свободы, которое ветер разносит по всей округе.
Сюда подойдёт любой трек Psykosonik, или Orbital — Halcyon + On + On.
При слове "Йокогама" в голове всегда это — зубчатая линия светящихся небоскрёбов, сообщающих разноцветные огни мелкой ряби.
Странно чувствовать, что те ниточки, которые, сколько себя помню, велю в несбыточность и безответную неизвестность, на самом деле вели сюда.
Лет 5 назад, когда я впервые приехала сюда, этот вид всё ещё оставался просто картинкой, а теперь это мой мир, и даже неважно, где я.
Йокогама признала меня быстрее, чем я её. Слишком много пришельцев она перевидала за все века.
Морские ветра сдувают обратно на остров...
...и мы находим светящиеся конусы!
Они светятся не сами: просто обычные оранжевые дорожные конусы поставили на фонари, и это гениально.
В кирпичные доки на заднем плане мы успели заглянуть только на минутку — всё закрылось, сотни айтемов для омияге приготовились ко сну в тёмных залах.
Конус и фонарик, запомните!
Стальные краны с носами птеродактилей всё тянут город вверх, а старые доки только взирают на стройки удивлёнными арочными окнами.
Только мы и припозднившиеся школьники, оттягивающие наступление завтрашнего дня.
Идём за ними к свистящим песням поездов Сакурагичо — завтра наступит совсем скоро.
